Последняя молитва

Великий революционный переворот, совершившийся в нашей стране в октябре 1917 года, означал не только переход государственной власти в руки рабочих и крестьянской бедноты и установление диктатуры пролетариата, но и революцию в сознании простого народа.

История эта правдивая, и случилась она в рабочем поселке Тёплая Гора. Связана с семьей рабочего-доменщика Теплогорского завода Дмитрия Михайловича Чертова.     Было начало декабря 1918 года. Красные войска отступали под натиском превосходящих сил колчаковцев. Из Тёплой Горы спешно эвакуировались семьи коммунистов, советских работников, красноармейцев, всех тех, кто не
хотел оставаться у белогвардейцев.      

7 декабря белые войска, подразделения генерала Каппеля заняли Тёплую Гору. Вагоны с семьями теплогорцев были перехвачены белогвардейцами на станции Чусовская и привезены обратно на станцию Тёплая Гора, где их с нетерпением ожидали каратели. Среди захваченных на­ходилась большая семья рабочего-доменщика Дмитрия Михайловича Чертова, старший сын которого, Михаил-коммунист, комиссар одной из частей Красной Армии, был на фронте.

На станции вагоны уже поджидали белогвардейские каратели. Все они были из дивизии генерала Каппеля и отличались особой жестокостью к коммунистам и им сочувствующим. Каратели, с помощью «следственной комиссии» из местных предателей, уже заранее составили списки тех, над кем они хотели учинить расправу. В эти списки был занесён комиссар Чертов и его средний брат Алёша, член Союза коммунистической молодёжи, бойкий, смышлёный мальчик. Союз молодёжи только зародился в Тёплой Горе, и Алексей был од­ним из его активистов.

Вооружённые каратели распахнули двери теплушек (товарные вагоны). Когда семнадцатилетний Алёша выпрыгнул из теплушки, его грозно окликнули: «Фамилия?» Он бесстрашно ответил: «Чертов!».« Ага! -вскричал каратель, - вот тебя-то нам и надо! Становись налево!» Алёша вместе с немногими встал в сторону, где стоял вооружённый конвой. Старики Чертовы со слезами просили коменданта отпустить сына, но их никто не хотел слушать. Задержанных увели, а остальным было приказано расходиться по домам. Каждый день ходил Дмитрий Михайлович на станцию, где арестованных держали в станционном блокгаузе, на свидание с сыном и носил ему узелок с пищей. Часовой добросовестно передавал узелок Алёше. По ночам, когда многочисленная семья Чертовых спала, Дмитрий Михайлович и Арина Фёдоровна на коленях жарко молились перед иконами о спасении их сына.

Впитанная веками вера в справедливость и всемогущество богов вселяла в их сознание неистребимую надежду на спасение Алёши. А лики святых смотрели на них с тёмных стен тупо и безучастно. Не вняли боги горячим молитвам и слёзным просьбам стариков Чертовых, хотя просьбы эти были настолько искренне и полны надежд, что, кажется, способны были разжалобить и камень. Утром старик, вновь собрав узелок, побрёл на станцию, чтобы передать еду сыну и ещё раз по­пытаться вымолить у коменданта прощения Алеше. Но не принял часовой узелок и угрюмо, глядя в пол, сказал: «Иди домой, старик... Сыну не нужно больше передач». Подкосились ноги у старого доменщика. Не надевая шапки, вышел он на морозную улицу. Слёзы застилали ему глаза и замерзали на ресницах. Не видя дороги, он еле добрался до дома. « Арина, собери ребят!» - сказал он, войдя в дом, и грузно опустился на табурет, стоявший у порога. Почуяв материнским сердцем недоброе, побледневшая Арина Федоровна стала сзывать детей в комнату. Когда все были в сборе, старик строго сказал: «Встаньте все на колени!» - и сам тяжело опустился перед иконами. В наступившей тишине кто-то тихонько всхлипывал. «Помолитесь за упокой души убиенного раба Божия Алексея», - глухо произнес Дмитрий Михаилович, широко перекрестился и, чтобы скрыть душившие его слезы, уткнулся лбом в пол. Видно было, как часто вздрагивали его сутулые плечи. Плакал никогда не плакавший старый доменщик. Молилась и плакала семья Чертовых. Рыдала поседевшая от горя Арина Федоровна, убиваясь о своем Алёше. Не верилось ей, что вот тут, недалеко, в березняке за вокзалом, наскоро забросанный комьями мерзлой земли, лежит ее черноглазый мальчик с простреленной грудью. Не верилось ей, что пули безжалостных карателей изорвали его молодое горячее сердце. Молилась и плакала семья старого рабочего. Поднялся с колен Дмитрий Михайлович и, указывая жене на иконы, властно сказал: «Ну, а теперь убирай! Сейчас же убирай!» Не поняла Арина Федоровна и растерянно оглядывалась вокруг, но протянутый палец и горящий гневом взор Дмитрия Михайловича ясно указывали, что нужно убрать. Не в обычае семьи Чертовых было ослушаться мужа и отца, и Арина Федоровна, плача, бережно, со страхом сняла с божницы иконы, которым с детства молилась она и её муж, молились их отцы и деды. Аккуратно завязав иконы в платок, она вынесла их на сеновал. С тех пор старик больше не молился.

От автора: Колчаковские каратели свирепствовали в Теплой Горе до июля 1919 года. Их жертвы покоятся на теплогорском кладбище в братской могиле. 72 человека захоронены в ней.